Принцесса вздрогнула и остановилась, прижав руки к груди.Глаза ее казались огромными и сияли, как звезды. Несколько мгновений она стояланеподвижно, в упор глядя на Мака – казалось, из ее глаз вот-вот польются слезы.Она никак не ожидала услышать родную речь из уст этого белобрысого незнакомца.Молодой человек говорил на языке пушту без малейшего акцента, не путал суффиксыи приставки (вечный камень преткновения для чужеземца, собирающегося овладетьэтим языком), правильно расставлял ударения, не пропускал ни одного придыханияв начале слов и четко произносил все фрикативные согласные. Все это казалосьпринцессе таким же чудом, как если бы она увидела в глубоком январском снегуцветущие фиалки. Это растопило лед ее высокомерия, с которым благороднаяпринцесса относилась ко всему новому и непривычному.

– О, язык, на котором говорила моя мать! –возбужденно воскликнула она. – Я никогда не думала, что при монгольскомдворе найдется хоть один человек, знающий его. Вы же владеете им так, словноговорили на нем всю жизнь.

– С вашего позволения, я всего лишь призываю своискромные способности на службу вашему высочеству, – сказал Мак, произносятруднейшую фразу с легкостью прирожденного лингвиста.

– Ах, как замечательно, что мне теперь можно говоритьна родном языке! – сказала принцесса. – Я так плохо говорю по-монгольски,что произвожу жалкое и глупое впечатление, хотя, между прочим, я глубокоизучала офирскую литературу, а также кушскую и савскую, и даже написаланесколько трактатов на эту тему.

– Я, к сожалению, не столь хорошо разбираюсь в этихвещах, как ваше высочество, но предмет ваших занятий представляется мнесерьезным и важным.

– Для меня сейчас важнее всего то, что вы можетеговорить со мной, – улыбнулась принцесса, – а я – с вами. Проходитесюда, присаживайтесь, отведайте вот эти сласти и вино и расскажите о себе. Яхочу знать, какими судьбами вы очутились здесь, в Пекине.

Опустившись на низкий диван с грудой разноцветных подушек,Мак принял из рук принцессы бокал вина. Принцесса села рядом с ним. Это былавысокая, хрупкая белокожая блондинка; ее обнаженные плечи были далеко небезупречной формы и не вызывали восхищения у Мака. Глаза, прикрытые пушистымиресницами, ежеминутно меняли свой цвет, как морские волны. По суетливым,нервным движениям рук и высокому, резкому голосу в ней можно было определитьтот истерический женский тип, к которому принадлежали многие царственные особыженского пола. Принцесса еле сдерживала свои эмоции, и драгоценные браслеты наее запястьях звенели всякий раз, когда она делала тот или иной жест.

– Они привезли меня сюда из Страны ВысокихЗнамен, – говорила она, – и в конце концов решили выдать замуж заэтого персидского шаха. Судите сами, разве это справедливо? Папочка обещал мне,что я выйду замуж, за кого захочу. А потом… все так изменилось с тех пор, какВеликому Хану понадобилась принцесса из нашей семьи. Я хотела выйти за Вигура,но его отравили.

– Такова судьба женщин, в чьих жилах течет царственнаякровь, – сказал Мак. – Их браки скрепляют договоры межмогущественными державами. Но, с позволения вашего высочества, я не вижу ничегоплохого в браке с персидским шахом. На мой взгляд, это прекрасная партия…

– Я видела его портрет! – перебила МакаИрена. – Если б вы сами его увидали, вы бы так не говорили. Он толстый,жирный, противный. Старый. У него редкие волосы. И рот какой-то кривой. У неговид полного импотента. И дурака. Он говорит только по-персидски.

– Ну, это последнее еще не такая большая беда, –сказал Мак. – Вряд ли ваше высочество может причислить знание персидскогоязыка к его недостаткам.

– Я вообще не хочу иметь с ним ничего общего, не хочудумать о нем! – сказала принцесса, дрожа всем телом. – Если даже напортрете он выглядит таким уродом, то представьте себе, каков он на самом деле.Что ж, если меня все-таки выдадут за него замуж, ему же будет хуже. Я никогдане рожу ему детей, и его род угаснет!

Мак сочувственно покивал головою, размышляя, к чему можетпривести такой поворот событий. Если у принцессы не будет детей, это не сможетне отразиться на будущих поколениях. Любое, даже самое незначительное событиеможет внести огромные изменения в неразрывную цепь причин и следствий, которуюлюди называют историей. Но насколько глубокими будут эти изменения, Маку недано было знать. Он не мог даже приблизительно оценить их масштабы. Размышляяоб этом, Мак отвлекся от разговора с принцессой, пока ее голосок не прозвенелвозле самого его уха:

– Отведайте инжира. У него нежный вкус, но ему,конечно, далеко до вкуса ваших губ.

– Принцесса!.. – воскликнул Мак. Откровенныйпризыв, прозвучавший в ее словах, удивил и озадачил его. Хотя он всегда был осебе высокого мнения и успел кое-что повидать на своем веку, сейчас онрастерялся, как школьник – настолько странным было поведение его собеседницы.Он боялся поднять глаза, чтобы не встретиться с нею взглядом, и началсосредоточенно разглядывать загнутые кверху носки своих мягких кожаныхбашмаков.

– Я буду откровенна, – продолжала Ирена. –Другого случая может не представиться, – она придвинулась совсем близко иприжалась к нему всем телом, обвив тонкими руками его шею. – Как ты сказалтебя зовут, золотко?

– Иоганн Фауст, ваш покорный слуга. Но, принцесса…

– Ионни, я не могу устоять перед твоими чарами. Тызавоевал меня своим медовым языком… Ах, не противься же, подожди немного – ятолько сниму вот это…– она теребила липкими от сластей пальцами шнурок корсета,стягивающего ее стройную талию. Мак в это время пытался отодвинуться от нее какможно дальше, но ему мешали мягкие диванные подушки. Они начали бороться;принцессе удалось опрокинуть перепуганного Мака на спину. Он почувствовал, какее гибкое тело прижимается к его бедрам, сделал еще одну отчаянную попыткуосвободиться и снова потерпел неудачу. Мак не имел ничего против энергичныхженщин, но сейчас он попал в довольно скверную историю: ведь если кто-нибудьузнает о том, чем он занимался в покоях принцессы, для него это маленькоеприключение может закончиться весьма печально. Мозг его лихорадочно работал,пытаясь найти достойный выход из положения. Тем временем принцесса началарасстегивать его камзол, одновременно с этим умудряясь делать множество разныхвещей – расшнуровывать корсет, снимать туфли и жевать засахаренные фрукты.Барахтаясь в диванных подушках, Мак размышлял о том, занималась ли раньшепринцесса Ирена такими вещами с кем-нибудь из мужчин, и если да, то какаяучасть ждала тех несчастных, если их заставали вместе с нею. Ему показалось,что Марко предупреждал его об этом…